«С тех пор прошло немало вёсен, закончился двадцатый век, Но не закрыта ещё тема «Беда. Чернобыль. Человек»»
39 лет назад произошла авария на Чернобыльской АЭС, ставшая крупнейшей техногенной катастрофой в истории. Как отмечено в обращении врио губернатора Свердловской области Дениса Паслера, Чернобыль стал не только олицетворением большого человеческого горя, но и символом мужества и настоящего героизма ликвидаторов, которые, рискуя жизнью, встали на пути распространения радиации. Среди них были и уральцы: военнослужащие, пожарные, медики, учёные и просто добровольцы. Их всех объединило общее желание – спасти миллионы жизней от невидимого, но смертельного врага. «Мы отдаём дань уважения их бесстрашию и самоотверженности. Скорбим о погибших. Бережно храним память о подвиге участников ликвидации радиационных аварий. Делаем всё для того, чтобы предотвратить подобные трагедии и обеспечить полную безопасность ядерных производств. Оказать необходимую поддержку чернобыльцам, ветеранам подразделений особого риска, участникам испытаний на Семипалатинском полигоне, другим категориям ликвидаторов и пострадавших от радиационных аварий», – говорит Денис Паслер.
В числе тех, кто принимал участие в ликвидации последствий катастрофы были и жители Волчанска. Например, Виктор Никифорович Максимов, который поделился с нами своими воспоминаниями.
– Виктор Никифорович, расскажите, пожалуйста, как Вы попали на Чернобыльскую АЭС?
– В 1986 году мне исполнилось 30 лет. В то время я трудился на Волчанском заводе товаров народного потребления фрезеровщиком. Был обычный рабочий день. Помню, что ко мне подошёл кто-то из руководителей и сообщили о том, что вызывают в военкомат г. Карпинска. Когда приехал туда, оказалось, что меня и других мужчин из Волчанска отправляют на специальные сборы. Тут же выдали направления на медкомиссию. После уже сказали, что все мы едем в Чернобыль.
Из Волчанска добрались на поезде до Свердловска (теперь это город Екатеринбург), затем – в г. Чебаркуль. Поездка выпала на сентябрь, поэтому было относительно тепло. Уже в Чебаркуле мы проходили обучение на химиков-разведчиков и только потом самолётом добрались до г. Белая Церковь, Украина. По прилёту группу распределили по машинам и отправили в 25-ю распределительную бригаду. Там и остались.
– В каких условиях вы жили?
– Нас разместили в палатках. День осваивались. Вечером вышли на вечернюю проверку, и командир роты сказал, что едем на реактор. На кроватях ночью размещали специальные «душки», у кого они были привязаны, тех рано утром будили, чтобы остальных парней не тревожить. Задачи ставили на месте. Знал, что наша группа будет находиться на АЭС не больше месяца, но в случае получения дозы облучения свыше 25 рентген немедленно отправляют домой. Мы знали, что надо беречься.
– Каким был Ваш первый день на месте аварии?
– Мы ведь толком и не знали, с чем придётся столкнуться. Наверное, поэтому и страха не было. В первый день пугала неизвестность. Что делать? Куда повезут? Никто не знал. Выехали на место аварии рано утром в грузовом бортовом «Урале». Ехали час, может, больше. Смотрел в окно и видел «рыжий лес», жутко. Когда вышли из машины, в ближайшем здании переоделись, нам объявили фронт работ: очистка территории на 3-м энергоблоке на Чернобыльской АЭС. К примеру, снимали верхний слой почвы, графит, обломки реактора обычными лопатами. Мы разбирали завалы для захоронения радиоактивных отходов. Первым на крышу бежал радиолог и замерял радиационный фон. Всё, что было выше нормы, подлежало захоронению. Он кидал перчатки на те объекты, которые мы должны были убрать в первую очередь. Так и делали. На месте ликвидации мусора можно было находиться менее 15 секунд. Всё было в быстром темпе. Там в основном работали люди, потому что на той же крыше, если попробовать запустить роботов, они могли выйти из строя. Например, с нами работал робот, помогал собирать крупный мусор. Потом сразу вели нас в душ, проверяли на количество рентген. Я каждый такой выход записывал в блокнот в лагере. Каждый раз количество рентген было разным. Выезжали не каждый день. Ещё в нашу работу входила замена пушки на трубе Чернобыльской АЭС. Обратно до места нашего пребывания также дорога занимала почти час.
– А как вы были одеты?
– Примерно раз в неделю нам просто полностью меняли обмундирование, это обычная роба с хим. пропиткой. Также мы все были снабжены респираторами. Респираторы, в которых трудились ликвидаторы, быстро становились красными от висевшего в воздухе радиоактивного изотопа йода-131. Снимали «маску», а на лице будто рыжая краска.
– Давайте попробуем нарисовать картину, которую вы, работая в зоне АЭС, видели ежедневно.
– Жутко было видеть и слышать пустоту, мёртвое всё вокруг. Нам приходилось работать в самом городе Припять. Занимались дезактивацией очистных сооружений (не канализация). Животных вообще не видели, ни мышей, ни крыс, ни кошек, ни птиц, только собаки иногда встречались. Сердце от боли сжимается…
А ещё, как я уже говорил, бросается в глаза рыжий лес. Он как будто горелый. Сравнить можно с опавшими пожелтевшими сосновыми или еловыми ветками – лес был примерно такого цвета. Видел издалека место взрыва 4-го реактора. Всё это, конечно, поражало. Жаль, нет фотографий, да и вряд ли они получились бы в такой обстановке.
– Когда Вас отправили домой?
– Ликвидатором последствий на Чернобыльской АЭС я был с 16 сентября по 13 октября 1986 года, провёл в зоне чернобыльской катастрофы около месяца и уехал домой, когда полученная мной предельная доза радиации достигла 25 рентген. И справка таковая имеется.
– Виктор Никифорович, как Вас встретили в Волчанске Ваши близкие?
– Как сейчас помню, супруга Татьяна как раз хлопала ковры на улице, увидела меня, бросила всё, побежала навстречу… Слёзы радости.
Дочка Алёнушка в детском саду была в это время. Пошёл за ней. Их группа как раз гулять собиралась. Я был в форме, зову её, а она испугалась, думала дядька какой-то её зовет! Маленькая ещё была, 6 годиков. Потом узнала, прыгнула на шею! А примерно через год после этой поездки и сын родился – Сергей.
– Как Вы получили статус «Ликвидатор на Чернобыльской АЭС»? У Вас есть награды?
– Каждое действие имеет последствие. Для меня это 3-я группа инвалидности, которую я получил в 1994 году. Да, у меня есть награды: нагрудный знак к 25-летию аварии, медали к 30-й и 35-й годовщине аварии на ЧАЭС. В 2000 году я награждён Орденом мужества. Родные и близкие меня поддерживают. Каждый год эту дату мы обсуждаем, хотя я не хочу об этом вспоминать и не считаю себя героем. Если не мы, то кто бы это сделал? В последние годы мы с земляками-чернобыльцами собираемся на митинг у памятника Волчанцам-участникам ликвидации последствий на Чернобыльской АЭС почтить память погибших «чернобыльцев» в парке культуры и отдыха «Комсомольский».
– Спасибо Вам, Виктор Никифорович, всем волчанцам – участникам ликвидации аварии. Низкий поклон всем, кто отдал свои жизни и здоровье, чтобы ликвидировать аварию на Чернобыльской АЭС.
Алёна ШАРФ.